Интервью с Анатолием Уманским

Знакомьтесь: Анатолий Уманский, автор, пишущий в жанре «Хоррор»

Итак, у жанра хоррор есть своя благодарная аудитория, это несомненно. Аудитория, обожающая пощекотать себе нервишки с помощью качественного произведения, которое кто-то другой может обозначить как «Ужас какой!»
А как бы Вы обозначили такое произведение? Что для Вас — хоррор?

— Как я всегда говорил, в самом широком смысле хоррор для меня — это разновидность приключений. Ну а конкретно, хоррор — это произведение о том, как в рациональный мир вторгается иррациональное зло. Между триллером и хоррором — двумя жанрами, непосредственно пытающимися вызвать страх у зрителя, — очень тонкая грань, и именно иррациональность делает произведение хоррором.

Иррациональность означает не обязательно «сверхъестественное», а скорее нечто шокирующее, не укладывающееся в наше видение жизни, морали и т. д. Возьмем реалистичный пример — произведения о преступниках. Преступник, действующий жестоко, но рационально, либо преступник, чьи жестокие действия во многом остаются за кадром — прерогатива триллера, детектива, боевика; преступник, действующий с шокирующей и беспричинной жестокостью — это уже скорее хоррор.

Жестокость, впрочем, совершенно необязательный элемент — это лишь один из инструментов, которым могут пользоваться авторы хоррора. Говард Лавкрафт и Эдгар По, к примеру, писали свои шедевры почти без жестокости, их стиль — создание атмосферы пугающей неправильности, враждебности окружающих героев реалий. Дэвид Линч, жанру тоже не чуждый, пугает абсурдностью, необъяснимостью происходящего. Страх неизвестности — когда мы знаем, что происходит что-то страшное, но не можем понять, что именно — тоже хорошо работает.

О да. Как состоялось Ваше первое знакомство с этой темой?

— Конечно, пугающие эпизоды в сказках и фантастике и раньше мне встречались, но началось всё в 8 лет, когда я увлекся динозаврами, и мама имела неосторожность сводить меня на фильм «про динозавриков». А это был малобюджетный, но очень кровавый ужастик «Карнозавр-2» (по сюжету калька с «Чужих»), на котором я едва не помер со страху. Но тем не менее, я был очарован этим чувством опасности, угрозы, поджидающей несчастных шахтеров в полутемных коридорах. Надо сказать, просмотренный позже и куда более качественный «Парк Юрского периода» впечатлил меня гораздо меньше — динозавры в привычных джунглях оказались менее страшными, чем динозавры в современных коммуникациях.

Как отреагировали близкие люди на это увлечение?

— Ну, мой дядя до конца жизни был не в восторге. Мама сначала тоже, но теперь она делит ужастики на, с ее точки зрения, хорошие и плохие. Если сюжет интересен, а персонажи цепляют — это «хорошие».  🙂

Обучались ли Вы писательскому мастерству?

— Нет, специально не обучался. Если не считать обучением «Как писать книги» Стивена Кинга.

Но Вы из литературной семьи…

— Ну как сказать, я сын корректора, и это сыграло огромную роль. За это я должен поблагодарить маму, благодаря которой я получал пятерки за диктанты и сочинения, напрочь забывая все правила русского языка в теории, и дядю, благодаря которому в пять лет научился читать.  🙂

Что Вы хотите, чтобы почувствовал читатель?

— Ну, мне, конечно же, хочется, чтобы история читателя увлекла. Это самое главное. Некоторые полагают, что цель литературы хоррора — непременно пугать. На самом деле, целей у нее гораздо больше — как и любой жанр, ужасы могут заставить человека смеяться, грустить или даже задуматься, но развлечь, чтобы не было мучительно больно за потраченные деньги и время — это программа минимум.

Как Вы охарактеризуете, что ценного для читателя Вы даёте в своих произведениях?

— Ну, я надеюсь, что развлекаю его. Что до смысла, то пишу я не ради него, хотя так или иначе затрагиваю темы, которые меня волнуют — а стало быть, наверняка волнуют и других. Но, опять же, идея идет бонусом, обычно истории пишутся ради историй.  🙂

Интересно так — «темы, которые волнуют»… Но придумать Страшную Историю, где действо происходит в цирке… Это ж фантазию какую иметь надо… и воображение. Мне бы такое и в голову не пришло, чесслово! Ну, если только под впечатлением от фильма «Оно».
Или речь о том, что волнуют темы межличностных отношений? А Вы людей любите вообще?  🙂 

— На самом деле, цирки вообще дают благодатную почву для мрачных историй — уж больно много там творилось плохого, хотя после революции у нас с этим стало получше (потому что, например, животные стали собственностью государства, за «порчу» которой можно было поиметь неприятностей, да и артисты превратились в государственных служащих, чей облико морале должен был соответствовать). Ну и слоны — достаточно опасные и умные животные, но в ужастиках использовали их очень мало. Вообще, изначально я задумывал достаточно простой ужастик про взбесившегося слона («потому что раньше такого не писали»), но ознакомившись подробнее с историей непростых отношений между слонами и людьми, решил, что будет справедливо раскрыть эту тему глубже и подробнее…

Что до отношения к людям, то в этих вопросах я ссылаюсь на Джонатана Свифта, который писал, что может любить конкретного человека и ненавидеть человечество. Учитывая, сколь много знаменитый ректор видел несправедливости, его можно понять. Не скажу, что ненавижу человечество, но отношусь к нему со здравым скепсисом: увы, история его не дает поводов для оптимизма. И конечно, многие отдельные люди мне дороги или просто симпатичны. Если автор совсем никого не любит, его невозможно будет читать.  🙂

От какого фильма или произведения лично у Вас бегут мурашки по коже?

— Годам к 11 я более-менее закалил нервишки. Но «Кладбище домашних животных» напугало меня до ужаса. Надо сказать, на читателя (и зрителя, благо экранизация получилась очень достойной), это произведение воздействует в разном возрасте на разных уровнях. Потому что это книга о смерти, о страхе смерти, и, самое страшное — о невозможности принять факт смерти, о том, на что готов пойти человек, чтобы вернуть своих близких. В детском и юношеском возрасте, когда смерть кажется чем-то достаточно далеким, почти нереальным, это произведение вызывает приятный холодок по спине, увлекает сюжетом, зачаровывает слогом; в зрелом возрасте, когда уже столкнешься с реальностью смерти и потерей близких, происходит переосмысление — ты уже испытываешь не отстраненный страх, а полное сопереживание героям. Великая вещь!

Когда Вы видите свою книгу (книгу с Вашим рассказом) в книжном магазине… то что?

— Ну… это приятно, конечно. Не то чтобы священный трепет, но радует.

Как Вы реагируете на критику?

— Объективная критика только полезна. Автор, считающий себя совершенством, оторван от реальности, и чаще всего, судя по наблюдениям, пишет паршиво — не в последнюю очередь из-за неумения самому критически посмотреть на свой текст. Если твою писанину ругают все, кроме близких тебе людей, которые редко объективны, значит, текст действительно плохой.

Если же человеку просто что-то не понравилось — ну, это дело вкуса, будем надеяться, что какое-нибудь другое мое произведение сможет его удовлетворить; или он просто не моя целевая аудитория. Наконец, попадается заведомо нелепая критика, которую именно по этой причине стоит воспринимать с иронией. Например, недавно какая-то девушка написала отзыв на сборник «Самая Страшная Книга-2017», где мой рассказ «Америка» обвинялся в том, что сцена нападения индейцев на русское поселение на Аляске целиком списан с какого-то эпизода сериала «Игра престолов» — нападение Одичалых на Дозор. Поскольку я этой сцены не видел и вообще смотрел только первый сезон, а стало быть точно знаю, что сцена не потырена, то воспринял отзыв с юмором.

Вам было бы страшно в выдуманом Вами мире, если да, то каком рассказе именно?

— Нет, собственные рассказы меня не пугают. Тем более, в собственном мире я царь и бог. Другое дело, столкнуться с реалистическими эпизодами некоторых моих рассказов — гражданская война, революция, криминал — мне бы решительно не хотелось.

Как насчёт вопросов пожёстче?

— Поехали.

Хорррор, на мой взгляд, это чрезвычайно тонкий жанр, и я в этом весьма категорична. Или не писать в нём вообще, или писать исключительно шедевры. Вот что я думаю. А Вы согласны с этим?

— Как человек, шедевров не пишущий, я не столь категоричен.) Выше я уже говорил — самое главное, чтобы читателю не было жаль потраченного времени. Увлекательно проведенный часок — уже что-то.

С кем из писателей в этом жанре Вы себя сравниваете?

— Трудно сказать. Наверное, я понемногу вобрал от всех, кого с удовольствием читал сам — Стивена Кинга, Ричарда Лаймона, Клайва Баркера, Роберта Блоха, Роберта Маккаммона и даже кумира моего детства Р. Л. Стайна. Не говоря уже о Гоголе, Герберте Уэллсе и Севере Гансовском… Не в том смысле, что я ставлю себя на одну полку с ними — Боже упаси! Но так или иначе все они оказывали влияние на мой читательский вкус, что наверняка повлияло как-то и на стилистику.

Вам не кажется, что, например, детям, подросткам и некоторым людям это не следует читать?

— Кому однозначно не стоит связываться с ужасами — так это людям, не способным отличить добро от зла. Но это касается, на самом деле, не только ужасов, но и любых произведений. Человек с преступными наклонностями, агрессивный психопат, видя в произведении героя и злодея, в любом случае примет за образец для подражания последнего — как более соответствующего его собственной личности. Ну и не стоит забывать, что побуждающим толчком для ненормального может стать совершенно любое произведение. А что делали и делают неадекваты под влиянием Библии, Корана или даже «Капитала» Маркса! Нет вредных жанров, есть вредные люди. Оч-ч-чень вредные!

Разумеется, взрослые и дети бывают разные. И нервишки у всех тоже разные. Слишком впечатлительным людям, конечно, к жанру стоит как минимум подходить с осторожностью. Хотя не слышал, чтобы кто-нибудь, например, получил нервный срыв из-за «Вия» или даже куда более жестокой «Страшной мести». Есть люди с непереносимостью определенных продуктов, а есть люди, не усваивающие некоторые жанры — это совершенно естественно. Впрочем, велика вероятность, что они не усваивают лишь какую-то разновидность этих жанров…

И, конечно же, детям, которых родители не научили отличать хорошее от плохого, ужасы ничего хорошего не дадут — им вообще ничего хорошего в жизни ждать не приходится, а виною тому не то, что они читают, смотрят или во что играют, а отсутствие родительского внимания в самые важные годы жизни.

А еще есть детские ужастики — достаточно мягкие и пригодные для большинства детей. В них нет жестоких или натуралистичных сцен (либо они значительно смягчены), к тому же, они учат ребенка на примере героев не теряться в опасной ситуации и вегда искать выход — не самые плохие навыки, скажем так…

Кстати, из хороших примеров такой детской литературы могу назвать многие книги все того же Стайна, повести Олега Кожина «Драконье лето», «Заповедник монстров» и рассказ «Где живёт кракен», некоторые повести Эдуарда Веркина, Леонида Влодавца (один из крайне немногих примеров ХОРОШИХ христианских произведений для детей в наше время).

Реалистичность в рассказах — это откуда? Воображение, начитанность, впечатления из прошлого?

— Надо думать, и то, и другое, и третье.

Вас не гложет чувство, что вы «портите» восприятие мира, несете в него нечто неприятное?

— Увы, испортить восприятие мира можно только тем, кто видит его сквозь розовые очки. Ежедневно и ежечасно в нем происходит столько плохого, что иная выдумка рядом с этим может показаться сказкой на ночь. Хотя сам я излишней чернухи не люблю, тем более, что это до недавнего времени было бичом жанра. Любили наши авторы писать о бомжах, алкоголиках, отморозках и беспросветности бытия в России-матушке, и в ужастики это же привносили. Русская «чернуха» — это совершенно уникальное явление, концентрат безнадёги, свойственный только нашим творцам. Всякая «ирреальность» в такой реальности растворяется, как в щёлоке, какие уж тут ужастики… Ведь смысл почти любого остросюжетного произведения — в том, что герою есть за что бороться и что терять; чернуха остросюжетной быть не может — там одно тупое отчаяние.

Есть, конечно, поджанр ужасов «сплаттерпанк» — особо кровавый и экстремальный хоррор, некоторые представители которого схожи с «чернухой» тем, что обыгрывают тему маргиналов и общественного дна; но в США, откуда этот поджанр родом, это смотрится скорее увлекательной экзотикой (там в среднем уровень жизни повыше будет). Некоторые тамошние авторы, вроде Эдварда Ли, подходят к этому с иронией и нагромождают такое количество запредельных мерзостей, что при наличии определенного чувства юмора становится очень смешно. Наши же авторы «чернухи» работают на серьёзных щах, стремясь убедить публику, что такова жизнь вообще. Ну, по крайней мере в нашей стране.

Возвращаясь к жанру ужасов — зачастую он демонстрирует и обличает имеющиеся пороки общества на фоне угрозы извне. Например, склонность людей к насилию и разброду во время или после каких-либо апокалиптических событий; поведение индвида в условиях вседозволенности, либо из страха за свою шкуру… Раз за разом авторы подчеркивают, что самым страшным монстром всегда остаётся человек — и факты, увы, раз за разом подтверждают их правоту. Помнить о том, что наряду с хорошими людьми есть очень, очень плохие, человек должен с детства — дабы добрые дяденьки, предлагающие малышам покататься на машине, как можно чаще оставались с носом.

3+